© Назаренко Тамара
© Кондратенко Алексей
© Керкежа Ливиу

Земная богиня Деметра

Была у богини плодородия и земледелия великой Деметры юная дочь Персефона. От самого Зевса-громовержца она родила Персефону. Беспредельна была любовь матери к своей единственной дочери, — не было у богини никого ближе и роднее. Целыми днями, подобно легкокрылой бабочке, резвилась Персефона со своими подругами в цветущей Ниссейской долине, и сердце Деметры переполнялось радостью, когда она смотрела на свою веселую, полную жизненных сил красавицу дочь.
Когда Аид решил похитить Персефону, он упросил богиню земли Гею вырастить в Нисейской долине дивные ярко-алые цветы. Как только увидела дочь Деметры эти чудо-цветы, сразу захотела набрать целый букет. Только один единственный цветок успела сорвать Персефона, — вдруг разверзлась земля и из ее глубин на быстрой колеснице вырвался бог подземного царства. Быстрее молнии подхватил он красавицу и умчал под землю. Сомкнулась земля над похитителем и похищенной Персефоной. Только вскрикнуть успела дочь Деметры.
Лишь одна единственная нимфа по имени Киана, известная своей справедливостью, стала невольной свидетельницей похищения. Прежде чем сомкнулась земля над колесницей Аида, она успела броситься за похитителем с криком: "Не смей, как вор, похищать у матери дочь!" В гневе на бесстрашную нимфу, осадил Аид своих коней, и сказал ей: "Ты забыла, несчастная, что здесь мое царство. Так оставайся же под землей навсегда!"
И помчалась колесница Аида, унося Персефону все дальше и дальше вглубь земли. А Киана долго блуждала по подземному миру, все искала выхода к солнцу. Но тщетно, — заблудилась она в бесконечном лабиринте мрачных пещер. Выбившись из сил, села Киана на холодный камень и горько заплакала. Она плакала до тех пор, пока вся не изошла слезами, превратившись в тонкий ручеек, воды которого, все же пробились к свету, но, смешавшись с водой других ручейков и речушек, растворились в них без следа.
Когда на небе зажглась вечерняя звезда Геспер, Деметра забеспокоилась. Еще никогда не возвращалась Персефона так поздно. Поняла богиня, что с дочерью что-то случилось. От пламени, извергаемого огнедышащей горы Этны, Деметра зажгла два факела и отправилась на поиски.
Девять дней и ночей, одетая в черные одежды, с распущенными волосами блуждала богиня по свету. Каждого встречного расспрашивала Деметра об исчезнувшей дочери. Но никто не мог ей помочь. Только ночная колдунья Геката сказала, что слышала отчаянный крик Персефоны.
На десятый день, заливаясь горькими слезами, Деметра обратилась к Гелиосу. "О, бог лучезарный! — обратилась она к нему. — Ты видишь все с высоты небес. Если есть у тебя хоть капля жалости к несчастной матери, скажи, где моя дочь? Где мне искать ее?" Ответил Деметре всевидящий Гелиос: "Знай, великая богиня, твою дочь похитил царь подземного мира Аид. Умерь свою великую печаль, ведь стала Персефона женой могущественного брата великого Зевса".
Услышала Деметра это известие и окаменела от горя. Боль утраты помутила разум богини. В гневе посылала она проклятья всем богам Олимпа. Когда Деметре вернулся рассудок, она поклялась: "Ногой не ступлю я на Олимп прежде, чем мне не вернут дочь, ни единому зернышку не дам прорасти из земли!"
Никогда не бросала великая богиня своих слов на ветер, и по слову ее, завяли и облетели листья на деревьях, трава поблекла, прежде плодородные нивы перестали давать урожай. А Деметра, погруженная в печаль по нежно любимой дочери, словно не замечала того, что происходит вокруг.
Бесцельно блуждая по земле, пришла Деметра к городу Элевсину. Там, у городских стен, она села на "камень скорби". Темные одежды, спадавшие прямыми складками и неподвижный взгляд, устремленный в пространство, делали ее похожей на статую. В это время проезжали на колеснице, запряженной осликом, дочери элевсинского царя Келея. Увидев печальную, одиноко сидевшую женщину, они остановились и спросили: "Кто ты и как зовут тебя, почтенная женщина? О чем ты скорбишь? Мы царские дочери, и можем помочь тебе".
Деметра не захотела открыть девушкам, что она — богиня. "Меня зовут Део, — ответила она, — и я рождена далеко отсюда. Остров Крит моя родина. Меня похитили морские разбойники, но я смогла убежать от них. Иначе они продали бы меня в рабство. Неведомо мне название этой страны и что за люди здесь живут. Пусть боги даруют вам счастье за то, что вы были приветливы со мной. Помогите мне найти семью, где недавно родился младенец. Я бы взялась нянчить его, заботилась бы о нем, как о родном, помогала по хозяйству и могла бы научить женщин разным полезным вещам".
Пошептались между собой царские дочери, и старшая из них сказала: "Посиди здесь еще немного, добрая женщина. Может быть наша мать, царица Метанира, захочет взять тебя нянькой к нашему братишке". Деметра в знак согласия кивнула головой, и сестры поспешили к своему дому. Не долго пришлось Деметре ждать возвращения дочерей Келея. Как на крыльях они прибежали назад и сообщили, что царица Метанира согласилась взять незнакомку в услужение.
Весь дом Келея озарился светом, когда богиня переступила его порог. Метанира встала навстречу Деметре. Сразу поняла царица, что не простую смертную привели ее дочери. Она низко склонилась перед почтенной женщиной и предложила ей сесть в свое царское кресло. Но богиня, опустив глаза, молча стояла. Только когда служанка принесла простой стул, Деметра села на него и повторила вымышленный рассказ о своей судьбе.
Так Деметра осталась в доме царя Келея. Ей поручили воспитывать новорожденного царского сына, нареченного Демофонтом. Как родного сына полюбила богиня младенца. И захотела она сделать его бессмертным. Каждую ночь, когда в доме Келея все засыпали, Деметра погружала малыша в жаркое пламя очага. Очистительный огонь должен был истребить в ребенке все смертное. Ни Келей, ни Метанира ничего об этом не знали. Они только удивлялись, как быстро растет и как прекрасно выглядит их дорогое чадо.
Однажды царица все же решила посмотреть, не слишком ли крепко спит ночью нянька Демофонта. Холодным потом покрылась царица, когда увидела, что ее дитя лежит в очаге, со всех сторон объятое огнем. "Сын мой! — закричала Метанира. — Что сделала с тобой эта чужеземка!?" Деметра тотчас вынула ребенка из огня и отдала его матери. "О, неразумная! — сказала богиня. — Я хотела даровать твоему сыну бессмертие. Но ты все испортила. Теперь сделать его бессмертным уже невозможно. Он умрет, как все люди, рожденные женщиной. Знай же, чьи руки пестовали твоего сына. Я богиня Деметра, почитаемая во всем свете, ибо без моего благоволения все живое на земле гибнет. Прикажи, чтобы жители Элевсина воздвигли рядом с городом храм. Я сама скажу, какие в нем надлежит совершать обряды, чтобы воздать мне подобающие почести".
После этих слов неземной свет разлился по покоям дома Келея, и Деметра предстала перед глазами Метаниры в своем божественном облике. Золотые, цвета спелой пшеницы волосы ниспадали на плечи богини, благоухание лилось с ее одежд. Опустилась царица Метанира на колени под величественным, светившимся мудростью взглядом богини.
С рассветом Метанира поспешила к своему супругу и рассказала ему обо всем, что случилось. Келей приказал собрать всех жителей города и велел начать строительство большого храма, посвященного Деметре. А когда храм был закончен, Деметра воссела в нем, продолжая предаваться печали по своей исчезнувшей дочери.
В тот год люди узнали, что значит скорбь богини плодородия. По всей земле не взошла ни одна травинка. Напрасно напрягались быки, влача по полю тяжелые плуги, напрасно бросали люди зерно в борозды. От голода погибали целые племена. Вопли голодных людей неслись к небу. Перестали куриться на земле жертвы бессмертным богам. Смерть грозила всему живому, ибо земля превратилась в пустыню.
Не мог Зевс допустить всеобщей гибели. Послал он Ириду-радугу на землю, чтобы она позвала Деметру на совет богов. И просила Ирида Деметру, и умоляла, и гневом Зевса угрожала — непреклонной осталась богиня плодородия, не захотела возвращаться на Олимп, прежде чем возвратит ей Аид Персефону.
Послал тогда Зевс к своему мрачному брату Аиду Гермеса, поручив ему обходительными речами убедить царя подземного мира отпустить дочь Деметры. Спустился Гермес под землю, предстал перед сидящим на троне владыкой теней умерших и передал ему волю Зевса. Не осмелился Аид перечить громовержцу. Но прежде чем отпустить Персефону, он угостил ее сочным плодом граната. Всего-то несколько зернышек проглотила Персефона. Она не знала, что в этих зернышках таилась великая сила, которая неодолимо влечет жену к мужу. Теперь Аид был уверен, что Персефона скоро вернется к нему.
Взошла дочь Деметры на колесницу Аида, и бессмертные кони в одно мгновение перенесли ее в Элевсин, прямо к ступеням храма богини плодородия. Бросились Деметра навстречу дочери, заключила ее в объятия — снова была с ней ненаглядная Персефона. С ней вернулась Деметра на Олимп. Вновь нежной весенней листвой покрылись деревья, запестрели цветами луга, заколосились нивы. Все живое ликовало и славило богиню Деметру и ее дочь Персефону.
Шло время. Старая луна много раз сменилась новой. Загрустила Персефона. Это проглоченные зерна граната напомнили ей о супружеском долге. "Ты знаешь, как я люблю тебя, — обратилась Персефона к матери, — но отпусти меня ненадолго к Аиду, ведь он мне — муж. Я обещаю, что скоро вернусь". Не хотела Деметра вновь расставаться с любимой дочерью и ответила ей отказом. Тогда Зевс по совету Геры, хранительницы брака, решил: две трети года Персефона должна проводить с матерью на земле, а одну треть — с мужем в подземном мире.
С тех пор Персефона осенью покидает мир поднебесный и переселяется к мужу Аиду. Тогда Деметра вновь погружается в печаль и облекается в темные одежды, а вместе с ней горюет вся природа: ветер срывает пожелтевшие листья, пустеют нивы и наступает зима. Когда же в блеске весны Персефона возвращается к матери, великая богиня щедрой рукой рассыпает дары свои и, благословляя труд земледельца, обещает богатый урожай.
Великая Деметра, дающая плодородие земле, сама научила людей, как возделывать хлебородные нивы. Она дала Триптолему, старшему сыну Келея и Метаниры, семена пшеницы, и он первым вспахал поле у Элевсина, бросил семена в землю и, в положенный срок поле, благословленное богиней, дало обильный урожай.
Стал Триптолем любимцем Деметры. Она возложила на него великий долг: обучить людей земледелию. На колеснице, запряженной крылатыми змеями, Триптолем облетел землю и всюду, где он побывал, племена и народы начинали сеять зерно, выращивать урожай, молоть муку, печь хлеб — дар Деметры.
Побывал Триптолем и в далекой Скифии у царя Линха. Его он же научил земледелию. Но черная зависть обуяла тщеславного царя. Захотел он отнять славу Триптолема, сделать так, чтобы люди прославляли его имя, а не имя любимца Деметры. Убить Триптолема замыслил Линх. Ночью, когда Триптолем крепко уснул, он подкрался к нему и занес над ним кинжал. Но Деметра не допустила злодеяния. Она задержала преступную руку и обратила Линха в рысь. Скрылся в темных лесах обращенный в рысь Линх, а Триптолем покинул страну скифов, чтобы продолжить исполнять свой великий долг.
Не одного Линха покарала Деметра. Сурово наказан ею был и царь Фессалии Эрисихтон. Надменен и нечестив был этот царь. Ни жертв, ни молитв не возносил он богам. В своей нечестивости Эрисихтон осмелился дерзко оскорбить великую Деметру. Неподалеку от границ его царства находилась священная дубовая роща. Среди этой рощи рос дуб, который почитался как особо священный. Под его кроной часто резвились и водили хороводы нимфы, а в могучем стволе обитала дриада — любимица Деметры.
Срубить этот дуб задумал царь-нечестивец. Приказал он своему слуге взять в руки топор и повалить священное дерево. Отказался слуга выполнять приказ. Упав на колени, он умолял Эисихтона: "Не заставляй, господин мой, свершить святотатство! Боги накажут и тебя, и меня!".
Вырвал Эрисихтон топор из рук слуги и сказал: "Будь это не дерево, а сама Деметра, я не изменю своего решения". Глубоко вонзился топор в ствол священного дуба, и заструился по коре его поток горячей крови. Бросился к Эрисихтону его слуга с тем, чтобы остановить преступную руку, занесенную для второго удара. Но царь воскликнул: "Вот тебе награда за твою покорность богам!" Упала отрубленная голова слуги у корней дерева, а Эрисихтон оттолкнул ее ногой, чтобы продолжить святотатственное дело.
Словно получая удовольствие от своего преступления, он продолжал наносить удар за ударом по обреченному дереву. Загудела земля, когда упал столетний великан. Его листья еще шелестели, сетуя на свою судьбу, но жившая в нем дриада уже была мертва.
Нимфы, подруги погибшей дриады, надев траурные одежды, пришли к Деметре с мольбой покарать Эрисихтона. Разгневалась богиня, узнав о преступлении царя Фессалии. "Не сомневайтесь, — сказала она нимфам, — он будет жестоко наказан. В мучениях умрет нечестивец, это я вам обещаю". Призвала Деметра одного из самых страшных демонов — демона голода, обитавшего в туманах скифской страны, и попросила его переселиться в утробу царя-злодея. Не очень-то жаловал богиню плодородия этот демон, но с радостью отправился исполнять просьбу Деметры, уж очень хотелось ему заполучить новую жертву.
Крепко спал Эрисихтон, когда демон голода тихо пробрался в его опочивальню. Склонился он над спящим царем, овеял холодным своим дыханием и незаметно проник в его внутренности. Проснувшись, Эрисихтон сел за стол, уставленный изысканными яствами, но чем больше он набивал свой желудок, тем сильнее хотел есть.
С этого дня только ел и ел Эрисихтон в тщетной надежде, хотя бы умерить беспрерывно терзавшие его муки голода. Быстро проел царь большую часть своего богатства, а затем и то немногое, что оставалось. Нечем стало платить за еду. И тогда он решился на новое преступление — продать богатому купцу свою единственную дочь.
Дочь была готова на все, чтобы помочь отцу. Но ей, дочери царя, не хотелось быть в услужении у простолюдина, каким бы богатым он не был, и она сбежала от купившего ее торговца рыбой. У берега моря дочь Эрисихтона обратилась с мольбой Посейдону: "Спаси меня, владыка морей! Не дай мне стать рабыней!"
Сжалился над невинной девушкой Посейдон и одарил ее способностью к перевоплощению. Изменив свой облик, дочь Эрисихтона вернулась домой и приняла свой прежний вид. Она рассказала обо всем, что с ней случилось отцу. Обрадовался Эрисихтон, стал продавать ее разным людям, а на вырученные от продажи деньги покупать себе еду. Всякий раз девушка то под видом птицы, то под видом коня убегала от своих хозяев. Но чудесные способности ее стали постепенно иссякать. Однажды они покинули дочь Эрисихтона совсем.
Теперь у Эрисихтона оставалась одна возможность — есть самого себя. Сначала он съел свою руку, потом принялся за ногу, и, наконец, съел всего себя. Такое жестокое наказание могло возбудить жалость, но никто не сожалел о его смерти. Царь-нечестивец заслужил мучительную смерть.