© Назаренко Тамара
© Кондратенко Алексей
© Керкежа Ливиу

Гермес

Множество дел у Гермеса — самого юного и самого непоседливого из великих олимпийских богов. Он был сыном Зевса и плеяды Майи, дочери титана Атланта. Когда в пещере горы Киллены родился Гермес, мать крепко запеленала его и оставила лежать в колыбели. Однако новорожденный бог рос так быстро, что не успела Майя отвернуться от него, как он встал и отправился на поиски приключений.
Так, семеня еще неокрепшими ножками, добрался он до заповедного луга, где паслось стадо коров Аполлона. "А почему бы мне не украсть этих прекрасных коров?" — подумал младенец Гермес. "Что задумано, то сделано", — решил юный воришка. Чтобы пропавших коров было невозможно найти по следам, Гермес ободрал с упавшего дуба кору, привязал ее сплетенной травой к коровьим копытам и погнал их к пещере, в которой родился.
Аполлон скоро обнаружил пропажу, но поиски пропавших коров оказались безуспешными. Тогда Аполлон объявил о награде тому, кто поймает вора. Жадные до вина сатиры разбрелись в разные стороны, в надежде на выпивку, которую они устроят, получив награду от самого солнцеликого бога. Много времени они провели в бесплодных поисках.
Наконец, блуждая по дорогам Аркадии, они услышали звуки музыки, никогда не слышанной ими раньше. "Что за дивные звуки доносятся до наших ушей?" — спросили сатиры у повстречавшейся им нимфы. Нимфа рассказала, что в килленской пещере недавно родился на редкость способный ребенок. Он то и смастерил удивительный музыкальный инструмент из панциря черепахи и коровьих кишок. "А откуда он взял коровьи кишки?" — насторожились сатиры и поспешили к пещере, уверенные в том, что пропавшие коровы там обязательно найдутся.
У входа в пещеру сушились две коровьи шкуры. "Это твой сын украл коров у Аполлона!" — набросились сатиры на Майю. Возмутилась Майя: "Как можете вы обвинять в краже новорожденного младенца!" Какая тут началась между ними перебранка! Неизвестно, чем бы она закончилась, но в самый разгар скандала появился Аполлон и сразу узнал шкуры двух своих несчастных коров.
Мгновенно догадался бог-прозорливец, что воришка — младенец в пеленках. Подошел Аполлон к колыбели Гермеса и строгим голосом сказал: "Ну-ка, вылезай из пеленок, малолетний мошенник, да верни мне побыстрее украденных тобою коров. Иначе плохо тебе будет! Сейчас я отправлю тебя в Тартар, можешь стать там царем над такими же, как ты, карапузами!"
На эти грозные слова Гермес ответил спокойно и рассудительно: "Могущественный Аполлон, отчего ты так нелюбезно говоришь со мною? Если ты ищешь своих коров, то зачем пришел сюда? Я их в глаза не видел! Ты же видишь, я еще младенец, питаюсь материнским молоком и мечтаю только о сухих пеленках. Как я могу, беспомощный, еще вчера появившийся на свет, угнать целое стадо коров? Слыша твои слова весь Олимп, наверно, покатывается со смеху!"
Выслушал Аполлон младенца Гермеса и пришел в еще больший гнев. "Ах ты, маленький хитрец! — сказал он. — Поверил бы я тебе, если бы не знал точно, что воришка — ты. Ну-ка, быстро вылезай из колыбели и прими мои почести. Быть тебе божественным покровителем всех мошенников и воров на вечные времена!" — "Не крал я твоих коров, — захныкал Гермес, — если хочешь, можешь пожаловаться самому Зевсу!"
Действительно, всякий спор можно было справедливо разрешить на Олимпе, — там стояли весы Правосудия. Подхватил Аполлон Гермеса на руки и полетел прямо во дворец Зевса.
Когда Аполлон с Гермесом на руках предстал перед громовержцем, занималась утренняя заря. Появление столь ранних гостей удивило Зевса. "Какое срочное дело могло привести тебя, сын мой, и чей это младенец у тебя на руках? Уж не стал ли я дедом? — спросил Зевс у Аполлона. "Сиятельный отец мой, — ответил Аполлон, — этот негодный мальчишка приходится тебе не внуком, а сыном от титаниды Майи. Выпори его по-отцовски. Этот негодник, еще пачкает свои пеленки, но уже ухитрился украсть у меня целое стадо коров! Если не проучить его как следует, из него вырастит вор, равного которому не было и не будет на свете!"
"Не крал я никаких коров, снова захныкал Гермес, — и нет у Аполлона ни одного свидетеля, что это сделал я, маленький, беззащитный ребенок!" Посмотрел Зевс в плутовские глазенки малыша и сразу понял, кто похитил стадо Аполлона. "Помиритесь, дети мои, — сказал Зевс, — а ты, Гермес, не отрицай свою вину. Меня не обманешь. Верни стадо хозяину. Такова моя воля".
Пришлось Гермесу подчиниться. Он показал Аполлону, где спрятал украденных коров, и, пока тот пересчитывал стадо, сел в сторонке, наигрывая на самодельном музыкальном инструменте грустную, но удивительно нежную мелодию. Аполлон пришел в такой восторг от божественного звучания этого инструмента, что стал просить Гермеса подарить или обменять его на что угодно. "Меняю свой инструмент только на всех твоих коров, — ответил Гермес Аполлону. Аполлон сразу согласился на такой обмен. А пока он сам опробовал так дорого доставшийся ему инструмент, Гермес успел смастерить из тростника рожок, и стал наигрывать теперь уже на нем. И от звуков рожка пришел Аполлон в неописуемый восторг. "Готов отдать рожок за твой жезл и умение предвидеть будущее", — предложил Гермес новую сделку. И опять они ударили по рукам.
Довольный Аполлон вновь вместе с Гермесом вознесся на Олимп. Там он рассказал Зевсу и об обмене, и об окончательном примирении с Гермесом. Зевс предупредил Гермеса, что отныне он должен уважать право собственности и воздерживаться от откровенной лжи.
Вся эта история очень позабавила отца богов: "Да ты, крошка, весьма изобретателен, говоришь красноречиво и убедительно", — сказал он. "Тогда сделай меня своим глашатаем, отец, — ответил Гермес, — и я буду отвечать за сохранность всей собственности богов, и никогда не солгу, хотя, не обещаю всегда говорить только правду". — "Этого от тебя никто и не требует, — улыбнулся Зевс. — Но ты будешь обязан следить за нерушимостью договоров, покровительствовать торговле, опекать путников, а также провожать души умерших в Аид".
Гермес принял все эти условия, и Зевс вручил ему жезл-кадуцей с белыми лентами, который каждый был обязан свято уважать, а также дал сыну широкополую шляпу и крылатые золотые сандалии, которые могли переносить его со скоростью ветра.
Так Гермес был принят в семью олимпийских богов. Но страсть к мелкому воровству не оставила его. Скоро Арес ходил без своего меча, у Посейдона пропал трезубец, Гефест нигде не мог найти свои клещи, а богиня любви обнаружила, что исчез ее пояс. Даже молнии, грозное оружие своего отца, попытался стащить Гермес, но обжегся и поднял крик. Зевс хотел было выгнать юного бога-воришку с Олимпа, но проделки Гермеса были беззлобны, пропавшие вещи скоро находились и все его каверзы больше забавляли, чем гневили богов. В нем было столько молодости и обаяния, что без него Олимп стал бы пустым и мрачным. Как смеялись все боги, когда одна афинская стряпуха, по наущению Гермеса, вылила лохань пресного теста прямо на лучезарную голову Аполлона!
Да и кто из богов смог бы справиться с уймой обязанностей, с которыми легко справлялся Гермес? Уже на рассвете он подметал пиршественный зал на Олимпе и обегал все помещения дворца, чтобы проверить, все ли в надлежащем порядке. Покончив с этой работой, непоседливый бог бежал к Зевсу за распоряжениями на день. С этой минуты он только и знал, что летал и бегал, — возвращался, отчитывался, и снова спешил с очередным поручением громовержца. Ночью Гермес тоже не знал покоя. Заблудившимся он указывал правильную дорогу, провожал тени умерших в подземное царство. Не будь Гермес бессмертным и вечно юным богом, он давно бы умер от изнеможения.
Однажды Зевс, приняв образ человека, вместе с Гермесом отправились на землю, чтобы проверить, как люди соблюдают священные законы Олимпа: уважают ли старость, почитают ли родителей, не нарушают ли законы гостеприимства. На закате солнца, под видом путников, они вошли в небольшой городок во Фригийской земле. Постучали боги в одну дверь, в другую — всюду им отказывали в ночлеге. Уже наступила ночь, когда Зевс и Гермес подошли к маленькой покосившейся хижине, в которой жили бедный старик Филемон со своей старухой женой Бавкидой.
Хозяева радушно открыли дверь перед незнакомцами, раздули огонь в очаге, чтобы путники обогрелись, и усадили их за стол. Только из угощений, кроме глиняного горшка с овощами, ничего не смогли поставить на стол бедные старики. Тогда Бавкида решила пожертвовать единственным гусем, который топтался тут же в комнатке на земляном полу, и бросилась его ловить. "Сохрани гуся, добрая женщина, — сказал Зевс Бавкиде, — еды у нас на всех хватит". Оглянулась женщина и увидела на столе вареное мясо на блюде, хлеб в корзине, вино в кубках, сыр, фрукты… Чего на только что пустом столе не было!
Испугались хозяева, спросили гостей, кто они. Тут и открылись им боги. "Гостеприимство, какое вы нам оказали, достойно самой высокой награды, — сказал Зевс старикам. — Просите, и я исполню любое ваше желание".
Не один десяток лет прожили вместе Филемон и Бавкида, но продолжали нежно любить друг друга. И желание у них было одно: умереть одновременно. Выслушал Зевс желание престарелых супругов и повелел им следовать за ним. Все четверо вышли из города и поднялись на вершину холма.
С высоты холма, в лучах утренней зари, старики увидели на месте своей хижины прекрасный храм, отражающийся в воде большого озера. Боги затопили негостеприимный город, а его жителей превратили в лягушек. "Вы будете хранителями этого храма", — сказал Зевс Филемону и Бавкиде. Затем боги исчезли.
А Филемон и Бавкида жили еще долгие годы, оставаясь жрецами нового храма, пока однажды не превратились в два дерева, сросшиеся стволами. Так исполнилось их единственное желание: умереть вместе, чтобы один не видел смерти другого. В ветвях этих деревьев птицы свили гнезда, а путники, отдыхая под их сенью, рассказывали историю о недостойных жителях города, затопленного водами озера и о благочестивых стариках.
Вечно занятый, Гермес так и не нашел себе законной супруги. Но у него было множество сыновей от богинь, нимф, наяд и смертных женщин. Судьбы всех его детей были благополучными. Лишь одного из них, Дафниса, жестоко наказала судьба. Он был рожден сицилийской нимфой в лавровой роще и, сразу после рождения, покинут матерью. Пастухи нашли и воспитали брошенного ребенка. Когда Дафнис подрос, пастухи доверили ему пасти многочисленные стада. Юный сын Гермеса, как и положено пастуху, научился играть на свирели, и достиг в этом искусстве высочайшего совершенства. Полюбившая Дафниса нимфа по имени Номия взяла с него клятву, что он никогда не изменит ей, в противном случае она ослепит его. Однако ее соперница ухитрилась соблазнить Дафниса, и Номия выполнила свою угрозу, — она выколола ему глаза. Какое-то время Дафнис утешал себя сочинением грустных стихов о потерянном зрении, но прожил недолго. Гермес обратил своего сына в камень и сделал так, что в Сиракузах забил источник, который в память несчастном пастухе назвали Дафнис.
Если Зевс не часто спускался на землю, то Гермес появлялся среди людей каждый день, подавая им добрые советы, спасая от разбойников, предупреждая о грозящих опасностях. Хватало времени у Гермеса и на разные полезные изобретения. Он придумал игру в кости и способ гадания по ним, составил алфавит, научил людей ориентироваться по звездам, точно определять расстояние и вес, выращивать оливковые деревья, состязаться в силе и ловкости по спортивным правилам. Купцы видели в Гермесе своего покровителя, ораторы — бога красноречия, атлеты — божественного судью. Как самого изворотливого и хитрого бога, чтили Гермеса всяческие мошенники. Но особенно почитаемым был Гермес — "добрый пастырь" — среди пастухов. Выпуская утром стада, хозяева говорили: "Идите козы криворогие, барашки тонкорунные, паситесь на зеленой траве среди гор и не бойтесь волков, ибо Гермес начеку".